Чалидзе 4

ПОВЕДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

Коллективная воля

Одного лишь изучения автоматизмов людей недостаточно для понимания мотивов их поведения. Как правило, люди являются членами сообщества и взаимодействуют не только с волями друг друга, но и с волей сообщества, коллективной волей. В простейшем случае коллективная воля проявляется как результат сложения воль, направленных на достижение общей цели: тогда индивидуум может сознавать, что, проявляя волю, он делает свой вклад в проявление коллективной воли, и может наблюдать, как это проявление приводит к достижению цели. Это исключительный по простоте случай, характерный для малых групп.

В явной форме коллективная воля проявляется во всем, что является функциями государства: внешняя защита и поддержание порядка, регулирование волевого обмена и т.п. Во многих случаях взаимодействие с коллективной волей менее заметно, хотя, тем не менее, существенно в жизни человека: общественное мнение, традиционный уклад жизни, предрассудки и добрые правила, характер традиционных иерархий — все это проявления коллективной воли сообщества, и эта воля требует от человека покорности: следования обычаям, уважения различных правил поведения и т.п.

Коллективная воля, таким образом, ограничивает возможности проявления воли индивидуумов, однако целью коллективной воли, вообще говоря, является облегчение удовлетворения индивидуальных автоматизмов, хотя во многих случаях — выборочное облегчение+ . Это ясно, по-видимому, уже из факта образования стада на каком-то этапе эволюции и закрепления стадной организации существования у некоторых видов, как инструмента выживания и развития. Можно думать, что целью объединения было именно воспомоществование друг другу в удовлетворении автоматизмов, благодаря покровительству возникавшей при таком объединении коллективной воли. (Это эквивалентные по своему значению выражения: «целью эволюции было нечто» и «нечто закрепилось в процессе эволюции, ибо этим достигалась определенная цель».) По-видимому, именно посредством содействия индивидуумам в удовлетворении автоматизмов коллективная воля содействует обеспечению гомеостаза, увеличению объема воли популяции и развитию. Можно представить себе широкий спектр степени участия коллективной воли в делах людей и разную степень ожиданий людей в отношении коллективной воли, что несомненно отражено в политических учениях, многие из которых реализованы на практике в разные эпохи.

+ Так, например, государство во многих случаях пытается обеспечивать безопасность граждан и содействовать коммерции, не вмешиваясь в обеспечение многих других нужд людей. С конца прошлого века стало модно ожидать от государства большего: социалистические теории требуют, чтобы все или почти все нужды людей рано или поздно стали предметом заботы государства или общества. Ясно при этом, что речь идет не только о расширении обязанностей коллективной воли, но и о ее усилении, следовательно о большем ограничении индивидуальной воли членов сообщества (можно заметить что социалистически ориентированные партии, например, демократическая партия США, обычно стремятся к усилению роли центральной власти). Борьба против социалистических устремлений этим и объясняется, ибо речь идет об отходе от тенденции, характерной для всего развития цивилизации, т.е. от тенденции индивидуализации личности, достижения личностью большей независимости от коллективной воли.

Особый случай проявления коллективной воля — это роль воли толпы в поведении человека, а в менее ярко выраженном случае — роль воли группы, коллектива, компании. Это — интересная и мало изученная область поведения людей в ситуациях, когда коллективная воля может регулировать проявления воли людей в большей или меньшей степени помимо их сознания. По-видимому, мозг человека способен понимать волевой язык коллективной воли и подчиняться ее приказам, следуя архаическим правилам, архаическим символам языка воли толпы. В крайних случаях многочисленной возбужденной толпы коллективная воля может почти полностью подавить все индивидуальное и все цивилизованное в поведении индивидуумов, составляющих эту толпу. Разумеется, этот эффект зависит от уровня развития сознательной воли участников сборища, однако есть примеры, говорящие о том, что эта зависимость может быть не очень сильной. Советский опыт показывает, что люди из любого социального слоя могут вести себя в толпе, как варвары, даже если дело не доходит до рукоприкладства. Напомню хотя бы о поведении почтенных ученых советов в конце 40-х годов, когда громили еврейских ученых.

Волевой обмен

Важным в обеспечении жизнеспособности индивидуума является соответствие характера (значимость автоматизмов в индивидуальном комплексе) условиям среды. Объединение людей позволяет восполнять недостаток оптимальности этого соответствия за счет волевою обмена (чисто волевой взаимопомощи, обмена суррогатами), приводящего к своего рода разделению функций среди членов сообщества, частичному или жесткому. Простым примером является объединение в парную или групповую семью у многих животных с разделением обязанностей по взаимному удовлетворению автоматизмов. Это обменное взаимодействие является одним из видов сложения воль; при этом коллективная воля, по крайней мере в человеческом обществе, контролирует волевой обмен, исходя из принципа равноценности волевого обмена. Понятие равноценности при этом весьма растяжимо и скрытые, а иногда явные отклонения от него, в частности одобренные коллективной волей или ее узурпаторами, во все времена служили источником разногласий в обществе, доходящих иногда до восстаний и революций. Этот принцип прост в приложениях, когда есть диктуемые коллективной волей конкретные оценки (например, при обмене материального суррогата с известными оценками). Если нет, то обмен производится с соглашением о цене, причем коллективная воля, вообще говоря, контролирует такие соглашения, хотя иногда, например в американском контрактном праве, такой контроль может быть минимальным и сводиться лишь к аннулированию соглашений, противоречащих закону или крайне несправедливых, основанных на обмане или на недееспособности. Наличие признанных контрагентами и коллективной волей эквивалентов облегчает выполнение требования равноценности тем, что каждый может оценивать затраты лишь своей воли соотнесением к эквиваленту (например, не желая затратить время на посещение магазина, я покупаю товар у разносчика, не интересуясь его затратами воли, а лишь сравнивая размер денежной доплаты, им требуемой, с затратами своей воли на посещение магазина). Даже в этом простом случае возможно разногласие в оценках с возбуждением автоматизма соперничества.

Разногласия более вероятны при обмене, когда участники обмена не согласны в оценке их иерархического отношения и, следовательно, в оценке степени волевого неравенства. Дело в том, что равные затраты воли при обмене не удовлетворяют принцип равноценности, если у участников обмена — различное иерархическое положение: при плате волей низший платит больше. Противоречия нет, ибо считается, что воля высшего более ценна, более «концентрирована», но не всегда есть согласие о том, в какой степени. Поэтому тем более ценно изобретение денег, как обменного эквивалента, так что оценки могут быть обоснованы ссылкой на соотнесение к эквиваленту (деньгам) согласно опыту предыдущих сделок и ссылкой на авторитет коллективной воли. Часто это устраняет конфликт, и именно поэтому в волевом обмене предпочитают пользоваться признанными коллективной волей оценками в эквиваленте. Здесь коллективную волю следует понимать более широко, чем просто воля государства. Рынок с большим количеством участников создает свою коллективную волю.

Источником конфликтов часто являются случаи, когда обмен начат без предварительного соглашения (например, неожиданная помощь). Распространен волевой обмен с молчаливыми оценками, с предположением постоянной готовности к волевому обмену.

Различие иерархического положения учитывается еще и в том, что, казалось бы, равноценные вклады при обмене требуют разной затраты воли, поэтому слабая сторона часто претендует на большую выгоду в обмене (говорят: «Ну что ему это стоит».). Однако, если положение участников обмена близко, то учет этого одним из участников обмена и предложение большей выгоды контрагенту иногда воспринимаются как унижение (т.е. непризнание того иерархического положения контрагента, на которое он претендует). Действительно, предоставление контрагенту большей выгоды в обмене часто используется как прием иерархического возвышения. Реакцией на это является у некоторых людей мелочная щепетильность (продиктованная автоматизмом иерархического роста) — стремление не остаться ни у кого в долгу, отблагодарить за любую мелочь.

Существует некоторый, различный для разных иерархических слоев объем воли, который человек отдает безвозмездно (уступить дорогу, услужить прохожему, подать милостыню). Безвозмездность условная — можно рассматривать это как плату за признание окружающими иерархического положения, на которое претендует такой щедрый человек. Объем безвозмездных волевых взносов используется для характеристики иерархического положения и часто для демонстрации своего положения (например, рекламируемый взнос на благотворительность, пренебрежение упавшей монетой). В обществах с ограниченными возможностями иерархического роста и иерархической демонстрации, как например в России, какой я ее помню, помощь ближнему культивируется в большей степени, чем в обществах со свободным иерархическим развитием.

Возникновение конфликтных ситуаций в волевом обмене широко используется людьми для возбуждения удовлетворения автоматизма соперничества (говорят, что на восточном базаре даже невежливо купить что-либо, не поторговавшись). Часто автоматизм соперничества возбуждается после обмена, проведенного по соглашению — человек может сердиться, считая, что его надули; иногда соглашение (т.е. отказ от соперничества) есть результат сознательного подавления автоматизма соперничества — последствия могут сказаться на дальнейших отношениях.

Судить со стороны о выполнении принципа равноценности волевого обмена часто трудно в силу субъективности оценок, вследствие различной у людей значимости автоматизмов, особенно в характере в данный момент, т.е. в соотношении силы автоматизмов в данный момент с учетом того, что некоторые автоматизмы были удовлетворены недавно и в данный момент адаптированы, а другие возбуждены и зовут к удовлетворению. Ясно, что голодный готов заплатить за кусок хлеба больше. Удовлетворение давно неудовлетворявшегося автоматизма ценится человеком выше, чем при регулярном удовлетворении; возбуждение адаптированного автоматизма — выше, чем неадаптированного. Это учитывается в приложениях принципа равноценности; так морально не одобряется использование в волевом обмене особого состояния контрагента для получения выгоды (например, крайней нужды, сильного возбуждения какого-либо автоматизма). Впрочем, строгость моральных оценок проявляется лишь в крайних случаях, иначе не существовало бы субкультуры коммерческой рекламы, основанной как раз на попытках возбудить соответствующие автоматизмы и тем заставить человека раскошелиться.

Особый случай — использование обмана, т.е. намеренной адаптации автоматизма оценки у контрагента или использование недостаточной развитости этого автоматизма.

Помимо волевого обмена, акты которого осознаются как таковые, человек участвует в постоянном волевом обмене с окружающими, не сознавая этого. Среди прочего, важно воздействие поведения окружающих на возбуждение автоматизмов человека. Известный инстинкт подражания, состоящий в том, что автоматизм человека возбуждается при наблюдении возбуждения или удовлетворения автоматизмов других людей, в сильной степени определяет поведение людей. В зависимости от характера выработанных ранее сопряжений автоматизмов и участия сознательной воли подражательная реакция неоднозначна. Другим примером малозаметного волевого обмена с сообществом является атмосфера доверия — человек в повседневной цивилизованной жизни может не затрачивать много воли на автоматизм оценки в силу того, что встречается с более или менее привычными ситуациями и при этом с некоторой вероятностью гарантирован укладом жизни и защитой коллективной воли от многих опасных неожиданностей, скажем, от отравления пищи в ресторане или убийства на людной улице. По-видимому, есть предел вероятности несчастий, ниже которого люди в среднем перестают предусмотрительно бояться.

С принципом равноценности волевого обмена связаны категории добра и зла, характеризующие отклонения в приложениях этого принципа, которые допускает человек, а равно иные воли, в том числе гипотетические (боги и духи). Участие в обмене с волевой выгодой для контрагента называют совершением доброго поступка. Напротив, нарушение равноценности с чрезмерной выгодой для себя составляет зло. Конфликты в оценках с использованием этих понятий имеют ту же природу, что и оценочные конфликты в волевом обмене. Оценки могут быть столь же неоднозначны, но эта неоднозначность не принципиальна, а связана с различием уровней анализа. Дело в том, что зло влечет настороженность и недоверие людей. Отсюда распространенность обманных приемов: стремление производить впечатление доброты поступков с целью иерархического возвышения или накопления волевого суррогата. Можно прийти к крайнему мнению, что бескорыстная доброта не реализуется никогда, ибо раз существует автоматизм доброты, то сотворение добра есть удовлетворение хотя бы этого автоматизма и уже в силу этого не бескорыстно. Это так, но бескорыстия и не требуется, чтобы считать поступок добрым; достаточны лишь разумные основания для констатации волевой выгоды контрагента, с учетом тех ценностных стандартов, которые применяются обычно (в данном обществе, в данной иерархии).

Поэтому индивидуальный критерий целесообразности при совершении добра может и не нарушаться. Напротив, при характеристике степени зла люди особенно учитывают целесообразность. Зло тем «злее», чем бессмысленнее. Распространена даже этическая норма: не делай зла, от которого тебе нет пользы. Волевой обмен с большой выгодой творящему зло и малыми утратами контрагента, как правило, терпим в обществе, но осуждается получение малой выгоды с большими утратами контрагента (например, в случае убийства при ограблении, пресса специально будет акцентировать, если некто убит всего за несколько долларов). Бывает, что зло преступает границы привычного, и тогда злая воля вызывает страх в силу принципа максимальной оценки незнакомой воли: страх, даже если данный человек не имеет оснований опасаться взаимодействия с этой злой волей.