Чалидзе 10

ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЙ АВТОМАТИЗМ И ИЕРАРХИЧНОСТЬ

Эволюционно — это автоматизм оценки встречной воли, усложненный способностью моделировать волевые ситуации (волевые — в широком смысле в силу принципа волевого детерминизма). Этот автоматизм, как и прочие, проявляется в возбуждении (интерес), в затрате воли на удовлетворение и состоянии удовлетворения. Интерес возбуждается как внешним по отношению к сознанию воздействием, так и в процессе моделирования волевых ситуаций в сознании или неосознанной мыслительной деятельности. Характер затрат воли на удовлетворение разнообразен: познавательный автоматизм сопряжен со многими другими, так что его возбуждение может приводить к различным действиям, равно как и удовлетворяться лишь посредством мыслительной деятельности. Удовлетворение познавательного автоматизма (как и автоматизма оценки) происходит посредством волепроявления в зависимости от характера познаваемой волевой ситуации (целевое применение познания) и влечет состояние удовлетворения, избавления от беспокоящего интереса.

Состояние удовлетворения в познании обычно характеризуется не только избавлением от беспокоящего интереса, но и приобретением некоторого количества информационного суррогата, более или менее пригодного для использования в будущем в форме мнения о том, что возбудило интерес, мнения, выработанного при удовлетворении интереса. Для достижения удовлетворения как такового правильность мнения требуется лишь в той мере, чтобы не возбудился очередной интерес — «правильно ли мнение?». Большая часть известной мне интеллектуальной продукции человечества сконструирована с учетом этого критерия правильности. Именно, автор (писатель, философ, правовед, политик и т.п.) заботится об удовлетворении интереса своего или интереса читателя или слушателя так, чтобы не возник очередной вопрос «правильно ли?», т.е. стремится, чтобы люди приняли его мнение. Существует много приемов для достижения этого, например, длинные рассуждения, мало относящиеся к основному предмету, но адаптирующие сомнение, или обилие примеров. Вот сильный прием: довести интерес читателя до очень сильного возбуждения, а затем неожиданно простым способом удовлетворить его; встречая впоследствии иное мнение о том же, человек будет предпочитать то, которое он получил при столь ярком удовлетворении автоматизма, ибо эфемерная правильность отвлеченных неформальных суждений менее дорога, чем эффект локальной радости, хотя бы в воспоминании.

При этом следует помнить о презумпции честности сильной воли — это комплекс мотивов поведения, приводящий к тому, что познавательный автоматизм удовлетворяется мнением, которое высказано кем-то иерархически весьма значительным. С этим связано то, что многие древние теории познания включают сообщение авторитета в число источников познания. И это разумно, не как рекомендация, но как констатация действительной роли авторитетов в человеческом познании. Ситуация не сильно изменилась в наше время; лишь в некоторых точных науках мнение авторитетов невозможно принимать на веру, ибо выработаны формальные или экспериментальные критерии проверки.

Однако поскольку познавательный автоматизм обычно является служебным и должен обеспечивать человека оценками волевых ситуаций, постольку определенные, хотя и малодейственные требования к правильности познания обычно действуют и за пределами точных наук. В простейшем случае правильность оценки встречной воли устанавливается из практики и не составляет философской проблемы. При этом оценка встречной воли должна быть завышена, чтобы не было риска волевых потерь вследствие вступления в соперничество с более сильной волей. В то же время оценка должна быть не слишком завышенной, ибо чрезмерно завышенные, из боязни риска, оценки мешают достижению цели (так, если каждую встречную волю оценивать по принципу максимальной оценки, то невозможно будет удовлетворить даже гомеостатические автоматизмы). Ясно, что индивидуумы, дающие заниженные оценки, обречены на гибель, а дающие неоптимальные — на неуспех: выживают и иерархически преуспевают лишь те, кто способен давать «правильные оценки» (т.е. не слишком завышенные).

Таков же критерий правильности мнения, удовлетворяющего познавательный автоматизм; требуется, чтобы это мнение не приводило к волевым утратам и содействовало волевым выгодам. Это означает, что в различных иерархиях и у различных людей оценка правильности мнения о волевой ситуации неодинакова, ибо мнение, приводящее к волевым выгодам одного человека, может привести к волевым утратам для другого человека. Оценка правильности мнений о подобных волевых ситуациях может быть различна даже у одного и того же человека в разные моменты времени, ибо (что часто забывают) сам этот человек является частью волевой ситуации, и ситуация будет иной, если изменилось волевое состояние человека (характер в данный момент, иерархическое положение и т. д.). Бывает, например, так, что человек дает неожиданные, казалось бы, противоречащие его характеру оценки правильности мнения лишь потому, что это мнение связано с ценными для него волевыми состояниями: скажем, добрый и пассивный человек может неожиданно высказать одобрение жестокости, если с наблюдением или исполнением жестоких действий связано воспоминание о силе возбуждения автоматизмов, ныне не удовлетворенных, о полноте волевой разрядки или об иерархическом успехе.

Разногласия в правильности мнений — один из наиболее распространенных возбудителей соперничества в цивилизованном обществе. Спорам о мнении не мешает даже понимание того, что спор часто ведется на разных языках, т.е. слова имеют различное значение в понимании спорящих, не говоря уже о том, что спорят об оценке не одной и той же волевой ситуации, а разных (вследствие того, что волевые состояния спорящих различны, а человек, дающий оценку ситуации, есть часть этой ситуации). Это не мешает спорящим считать, что о любой ситуации существует единственно правильное мнение и даже пытаться навязывать такое мнение другим. Такой довольно устойчивый монизм в отношении к познанию привел к поискам того, что философы называют истиной. Примеры совпадающих мнений помогают верить в существование истины, особенно примеры мнений о ситуациях, в которых разница волевых состояний наблюдающих, по-видимому, малосущественна (например, толкование воспроизводимых экспериментов), или таких, которые моделируются специально так, чтобы исключить влияние волевого состояния наблюдателя или разноречивости терминов (формальные системы).

Это, однако, редкие примеры ситуаций, в которых истине можно приписывать те свойства, которые ей приписывают в традиционной философии.+ Обычно же мнения (например, социальные, правовые, философские) даже не воспринимаются людьми «адекватно» тому, что хочет сказать автор. К адекватности способны стремиться лишь люди, у которых познавательный автоматизм достаточно силен и не мажорируется в мотивах поведения автоматизмом иерархического роста или иным, но это редкое явление, и обычно человек оценивает правильность мнения с учетом того, вежливо ли оно к нему и к удовлетворяющим его иерархиям. Но с радостью принимает новое для него мнение, если оно открывает ему новые иерархические возможности в случае неудовлетворенности своим иерархиическим положением.

+ Отмечу, однако, распространенное в отношении экспериментальных наук заблуждение о том, что эксперимент способен подтвердить теорию. Знакомство с историей науки показывает, что вера в это многих приводила к заблуждениям. Эксперимент может подтверждать отдельные выводы теории и отдельные формулы в том интервале параметров, в котором проведена проверка, но никак не саму теорию.

В дискуссиях наиболее часты разногласия из-за различий в мнениях о развитии наблюдаемых или моделируемых ситуаций. Это связано с практическим индетерминизмом наблюдаемых явлений+ . В приближении детерминизма, однако, развитие ситуации может моделироваться в сознании с помощью правил, отражающих причинность. Эти правила (логику) считают правилами мышления. Однако традиционная логика далеко не всегда используется в качестве правил мышления. Мыслители понимают, что критерии правильности зависят от заинтересованности познающего, и ставят своей целью достижение «чистого» познания, свободного от влияния заинтересованности. Это труднодостижимо, особенно если предмет познания — дела человеческие. И те, кто хочет лишь использовать знание для достижения целей, пользуются не формальными критериями, а критериями соответствия практике и, еще уже, соответствия своим целям; им обычно неважно, по каким правилам ведется рассуждение, лишь бы оно приводило к желаемому для них результату.++ В науке такие методы познания производят удручающее впечатление. Известно, как многие пытались в угоду религии или политике подчинить общечеловеческие познавательные ценности новым, связанным с практической заинтересованностью. Но это очень человеческий, естественный подход к познанию. Польза логики не только в том, что она суммирует приемы удовлетворения познавательного автоматизма, эмпирически следующие из ранее приобретенных знаний о детерминизме окружающего мира. Логика важна также как часть этики познавательной иерархии, и в этом качестве она используется в конструировании мнений при познавательном соперничестве. Авторитет логики весьма велик, а гордыня познавательной иерархии такова, что высказывается даже надежда, будто соблюдение логических правил дает гарантию правильности мышления, и есть крайнее мнение, что при этом можно обходиться без актов веры.+++

+ К практическому индетерминизму приводит обилие причин, вызвавших событие и неспособность знать эти причины и проследить все связи. От этого еще далеко до собственно индетерминизма.

++ Рассуждая о советской судебной практике недавнего прошлого, я назвал такой подход «логикой цели». Правила рассуждений меняются в соответствии с целью из исходных посылок получить нужный результат (см. «Советский Союз и права человека»).

+++ Я основываюсь, говоря это, на своих дискуссиях с Александром Вольпиным.